Виктор Авотиньш. 11/10/2014. 7 Суперсекретов.

В марте 1989 года было создано Латвийское общество русской культуры (ЛОРК). На учредительном собрании патриарх ЛОРКа Юрий Иванович Абызов сказал, что «только время покажет, посильный ли мы взяли на себя труд и каковы будут плоды». О том, что показывает время, «7 секретов» поговорили с историком культуры, членом правления ЛОРК Борисом Анатольевичем РАВДИНЫМ.

 

 — Что такое 25 лет для культурного общества?

— За это время общество, особенно общество, образованное в кризисной ситуации, имеет право умереть. Оно выполнило некоторую предупредительно–раздражительную функцию, а потом начинается медленная физическая смерть. Если повезет — трансформация или впадение в анабиоз, до следующего воскрешения.

ЛОРК — явление, возникшее на фоне противостояния конца 80–х годов между Интерфронтом и Народным фронтом. ЛОРК выступал на стороне Народного фронта Латвии, точнее, на стороне русской культуры, ее гуманистической традиции. Не на политику ориентировался ЛОРК — на культуру. А культура — это перевозчик, культурная организация — толмач между культурами, между народами, между государствами… И тогда волей–неволей возникает идея соединяющего разные культуры канала, мостика. При том, что этот канал все время стремятся засыпать или заявить о том, что наличие канала — фикция, самообман.

— ЛОРК создавала инициативная группа. Но ключевой фигурой в этом деле был Юрий Иванович Абызов. Он говорил, по сути, то же, что и вы. Например, назвал одной из задач общества противостояние «бескультурью в своей, русскоязычной среде, потому что именно оно препятствует взаимопониманию между народами…» Он не ограничивал общество русскими: «Мы не общество русских в Латвии, а общество всех, кто причастен к русской культуре, кто ощущает в ней потребность, стремится проникнуться ею». Говоря о ЛОРКе, мы никак не можем обойти Юрия Ивановича.

— Я вообще не знаю, зачем Юрий Иванович ввязался в это дело — в создание ЛОРКа. Зачем это ему было нужно? Я еще понимаю его в роли инициатора, вдохновителя движения, но не более. Похоже, что он мобилизовал себя в тот ответственный исторический момент, взял себя за шиворот, почти как Мюнхгаузен. Во имя чего? Думаю, ему было обидно, неловко, что русское, русскую культуру в тот момент представляет только Интерфронт. Вряд ли он выступал во имя «свободы, равенства и братства». Скорее все же — во имя своего понимания культуры, да еще во имя надежды на самоочищение какой–то части общества. Была ли у Юрия Ивановича надежда на успех? Может, и теплилась какая–то надежда, но очень небольшая. Просто ему не нравилось, когда люди режут друг друга (напомним, Юрий Иванович ведь был участником войны, о которой он не любил вспоминать), и он надеялся, что ему не придется быть свидетелем кровавой резни и яростной грызни. Может быть, мерещилось ему, что Латвийское общество русской культуры, объединявшее людей не по национальному признаку, а по культурным дефинициям, сможет пролить масло на бушующие волны национальных страстей.

И тем не менее, почти не надеясь на успех, Юрий Иванович не отказывался от попыток поиска союзников в обретении «третьего пути». Взявшись за гуж, он старался честно выполнять возложенные им на себя обязанности, по крайней мере в ЛОРКе. Нет, Юрий Иванович не был совсем уж одинок, вокруг были и товарищи, и единомышленники, которых исторической бурей прибило к Юрию Ивановичу. Нет, его не беспокоило мнение части русскоязычного населения Латвии, видевшей в нем, говоря вчерашним и сегодняшним языком, пятую колонну, его беспокоила убыль надежд, пусть призрачных, убыль активистов ЛОРКа, убыль читателей в библиотеке ЛОРКа, созданной на основе его личной библиотеки.

Может быть, я для красоты чуть преувеличу, но, на мой взгляд, Юрий Иванович, да еще в свои семьдесят и более лет, не был похож на борца, скорее, все больше походил на скептика из стихотворения Владимира Ходасевича «Буря» 1921 года:

Мудрый подойдет к окошку,

Поглядит, как бьет гроза,

И смыкает понемножку

Пресыщенные глаза.

Все меньше внимания Юрий Иванович уделял общественной деятельности, все больше — исследовательской и издательской работе в рамках ЛОРКа, где результат зависел от него самого, от его знаний, умений, представлений, трудолюбия, благо всех этих достоинств Юрию Ивановичу было не занимать. И пошли статьи, книги, указатели, возвращение имен и событий…